Леонід Павлович Крайзмер є видатним вченим, ім’я якого відомо як на батьківщині, так і за кордоном. Він зробив великий внесок у становлення та розвиток кібернетики, науки “про управління в живих організмах і машинах”, запропонованої Н. Вінером у 50-ті рр.. XX століття і спочатку не визнаної в СРСР. В останні роки життя Л.П. Крайзмер працював над спогадами свого життя. У цих спогодах є цікавій для нас факт – це опис періоду життя у нашому селі, який приведено нижче.

    “Жили мы в Киеве всего несколько дней до получения отцом нового назначения – помощником начальника станции “Трихаты”. Эта станция находилась примерно в середине небольшой стратегической однопутной железнодорожной линии, проложенной во время войны от Одессы до Николаева. На станции было действительно три строения: здание собственно станции барачного типа, сарай для дров и туалет. Здание станции имело две половины. В одной находилась квартира начальника станции. В ней он жил с женой и дочерью Алинкой, которая была немного старше меня, и на которую я впервые смотрел с интересом как на красивую девочку…

    Во второй половине строения находилась комната дежурного помощника начальника станции с телеграфным и телефонным аппаратами. Была еще и комната нашей семьи и миниатюрная кухонька. Интересная деталь: поезда ходили очень редко и, как правило, только днем. А о следовании поезда по направлению к нашей станции сообщалось по телеграфному аппарату Морзе. Стенка между нашей комнатой и помещением дежурного была фанерной, и я помню, что мы удивлялись и восхищались папой, который даже во время дневной дрёмы безошибочно узнавал код (из точек и тире) вызова нашей станции. Станцию окружала типичная украинская степь с древними курганами, копаясь в которых, мы обнаруживали монеты многолетней давности. Станция находилась верстах в пяти-шести от украинского села, расположенного на берегу Южного Буга. По другую сторону железной дороги на расстоянии нескольких верст были владения немецких фермеров-помещиков Янкеля и Мартина. Они стремились поддерживать со станционным начальством дружеские отношения, ибо от этого в некоторой степени зависели их возможности транспортировки урожая в ближайшие города. Иногда они присылали свою бричку с кучером, который отвозил нас в гости, где нас угощали парным молоком, свежим мясом, чаем с мёдом и прочей вкуснотой.

    Помню, как австро-венгерские солдаты, вторгшиеся в это время на Украину, бросали нам, детям, с тендера паровоза проходящего поезда пригоршни сахара-рафинада.

    Помню, как однажды в конце осени разыгрался сильный ветер, который сорвал засохшие кусты перекати-поля и погнал их в сторону станции. Кустов было очень много и издали они показались мне стаей собак или волков. Они подкатывались к забору, накапливались большой грудой, так что последующие перекатывались через забор, и опять было впечатление, что это скачут собаки или волки.

    В этот период я уже самостоятельно читал детские книжки. Запомнился рассказ о горбуне, над которым насмехались уличные мальчишки. Они развлекались, забрасывая его на улице камешками, и весело хохотали при “попадании в цель”. Читал я этот рассказ в одиночестве, и когда родители вернулись домой, то застали меня плачущим горькими слезами из жалости к калеке и к себе. Последнее было вызвано тем, что когда папа и мама видели меня сгорбившегося над книгой, они говорили, что такая поза может привести к горбатости…

    Нас угнетала необходимость частого посещения ближайшего села, где мы приобретали все продукты. Родители решили, что целесообразнее будет снимать квартиру в селе, а папе ходить на станцию только на дежурства. Мы сняли комнату с кухней у хозяина, который разводил птиц. Во дворе было много кур, гусей, уток. Непосредственно ко двору примыкала бахча с арбузами и дынями. Если мы хотели купить арбуз, хозяин сам выбирал по своему усмотрению лучший и раскалывал его о столбик забора. Зрелище это было столь ярким, что и сейчас стоит перед моими глазами. Достойный арбуз хозяин вручал нам, а не удовлетворявший его выбрасывал скоту.

    Запомнилось еще одно, казавшееся тогда страшным событие. Во время одного из сильных летних ливней поток воды пробил глинобитную стену кухни и устремился через нее по лестнице вниз.

    Большой радостью для меня было катание на лодке по реке Южный Буг, которая текла за селом. Мы проплывали по заводям, окруженным камышами. Особенно запомнилось вечернее катание при свете луны. Папа с мамой что-то напевали вполголоса, а я болтал руками в воде.

    По Бугу один раз в день около 12 часов дня проходил небольшой пароход. Я всегда просил позволить мне искупаться в доходящих до берега волнах, причем я представлял себе купание в морской стихии.

    В ноябре 1917 года отец получил новое назначение в Шепетовку, и мы распрощались с Трихатами. жизнь в которых оставила ярчайшие впечатления моего раннего детства.”

   По материалам сайта Россиского Института проблем машиноведения Л.П. Крайзмер